Мы благодарны ему за хинин

До тех пор, пока ученые не научились создавать хинин искусственным способом, единственной возможностью получения лекарства от малярии в конце 19-го века были хининовые плантации. Но нажить состояние на хинине никому не удалось, несмотря на то, что контрабандисты незаконно вывозили семена хинина из Перу, для чего построили Панамский канал, а Африку поделили на колонии. Более того, многие из контрабандистов погибли, стремясь разбогатеть на хинине.

Хинное дерево можно встретить в дикой природе. Оно произрастает на территории четырех стран Южной Америки: Эквадора, Колумбии, Боливии и Перу. Чтобы спасти одного человека, больного малярией, потребуется 0,5 кг истолчённой в порошок коры дерева. Но пару веков тому назад страдающих малярией было очень много. Обеспечить несколько миллионов человек тоннами хининного порошка не представлялось возможным. За один год уничтожалось несколько сот тысяч деревьев, поэтому в середине 19 века хинное дерево присутствовало в нужных количествах в Боливии и в Перу.

Хуан де Луго, живший в конце 16-го, начале 17-го века, и являвшийся кардиналом-иезуитом, распространял на безвозмездной основе кору хинного дерева. Параллельно он рекламировал свой орден, но именно благодаря терапии де Луго врачи узнали о том, как лечить малярию. Но и здесь хинное дерево оказалось под угрозой исчезновения. Сборщики коры, которыми в основном были индейцы, забирались все глубже в лес. Когда хину поставляли на экспорт иезуиты, то после уничтожения одного дерева на его месте каскарильеро был обязан посадить пять новых, таким образом, чтобы деревья росли в виде креста. После того, как церковь стала монополистом на кору, страх исчез, а чиновники перестали проверять, сажают ли на месте вырубленных деревьев новые.

Кроме того, сколько европейцы не пытались выращивать хинное дерево за пределами Боливии и Перу, у них ничего не получалось. Это целебное, но очень капризное растение выбирает высоты от восьмисот до трех тысяч метров над уровнем моря, и очень чувствительно к холодам.

Вывозить семена хинного дерева из Боливии и Перу запрещалось. Государство получало до пятнадцати процентов прибыли, благодаря монополии. Если обратиться к гербу Перу, то можно заметить, что на нем изображено хинное дерево рядом с викуньей: шерсть и хина – символы процветания страны.

Бизнесмен

Он был очень любознательным, прекрасно рисовал и прочитал много книг, отдавая предпочтение медицинской литературе, поэтому индейцы стали называть его врачом. Он изучил язык кечуа, пастухи любили говорить с ним о здоровье, поэтому приносили шерсть этому человеку.

В 1842 году у Леджера было собственное дело на юной окраине перуанского городка, в порту Такна. Он взял в жены дочь местного чиновника, что в разы упрощало ему переправку грузов на таможне. Тюк альпаковой шерсти, отгруженный в Такне, имел клеймо компании Леджера.

Через год Леджер спас утопленника – индейца Мануэля Инкра Мамани. Мануэль стал его верным слугой и во всех экспедициях был рядом. Хотя он прекрасно ездил верхом, но в присутствии Леджера на коня не садился, считая, что должен бежать у хозяйского стремени. Так они преодолевали в день несколько десятков километров.

До того, как судьба свела индейца с Леджером, он был каскарильеро, поэтому отлично разбирался в сортах хинного дерева.

Однажды Мануэль нашел в новой партии хинного дерева кусок красной коры, заявив, что это самая целебная порода. Образец изучили эксперты и оказалось, что хинина в нём более шестнадцати процентов ( считалось, что больше девяти процентов хинина быть не может в принципе). Красная кора была корой дерева, именовавшегося «тата». Дерево встречалось только в области Юнгас, произрастало на далёких склонах Восточной Кордильеры. Но и здесь найти дерево «тата» непросто.

Красная кора дерева, насыщенного хинином, была названа в честь Леджера. Предприниматель заключил сделку с голландцами. Леджер давно мечтал о том, чтобы вывезти из Перу семена хинного дерева, но закон был слишком жесток.

Более реальной казалась идея приобрести стадо альпак, которых, погрузив на корабль, можно было бы выпустить на австралийской ферме. Мануэль вместе с сыном решил обучить местных пастухов уходу за животными, привезенными из Америки. Оставалось дело за малым: накопить денег. Но власти Перу ввели запрет на вывоз живых альпак.

Альпаки обитают в Боливии. Предприниматель взял в аренду ранчо, располагавшееся на полпути между Ла-Пасом и Такной. В то время хороших дорог не было, зато мимо пролегала пешеходная тропа. Один раз в 7 дней здесь пробегал почтальон, как это было во времена инков. За десять песо почтальон пробегал 380 километров за шесть дней, неся сумку, вес которой достигал двадцать пять кг. Каждый раз Леджер предлагал почтальону остановиться у себя, угощал ужином, а взамен получал новости из Такны. В дорогу почтальону Ленджер собирал листья коки, что помогало марафонцу поддерживать силы.

Стадо альпака в середине 19-го века стало таким большим, что бизнесмен задумал эксперимент по акклиматизации. Но, к сожалению, почтальон сообщил, что власти Боливии ввели запрет на вывоз животных. Понятно, что бросить нажитое было сложно, поэтому Мануэль и Ленджер превратились в контрабандистов. Они погнали стадо в Аргентину скрытыми тропами, где не было пограничников.

Когда в ноябре 1851 года коммерсанты искали тропы, то случайно обнаружили в лесу хинные деревья «тата», усыпанные белыми цветами (обычные породы хинных деревьев имели розовые соцветья). Мануэль предупредил, что плодов с семенами следует ждать не раньше апреля, но у Леджера сбивались планы.

Солдаты Британии, находившиеся в то время в Африке, принимали с целью профилактики хинин. После того, как на яванских плантациях начали разводить хинное дерево, лекарство от малярии стало доступно миллионам. Все это способствовало тому, что трудовые и военные армии в тропиках не умирали от болезней.

Ленджер в это время отправился в Австралию, где получил поддержку губернатора. Местные власти разрешили ему привезти на акклиматизацию стадо альпаки. Оставалось лишь перегнать овец через всю Боливию в Аргентину, отдохнуть, после чего пересечь Аргентину, достичь южных границ, где горы станут проходимыми, перейти через Анды и ожидать корабль в порту Чили.

Больше всего трудностей доставил участок в Боливии. Альпаки вымирали дважды, стадо было конфисковано, Ленджер попал в тюрьму, но избежать каторги удалось лишь чудом. Сначала он вылечил супругу надзирателя, а потом угостил охранника «истинным шотландским грогом», в который большими стараниями была добавлена настойка опия.

В 1856-м году компания контрабандистов перегнала стадо в Аргентину. Так как шел ливень, собаки не учуяли овец. Когда Леджер прочитал местные газеты, то узнал, что власти Британской Индии отправили экспедицию в Боливию с целью найти семена лучших пород хинного дерева, чтобы впоследствии разводить их в Индии. За минувшие десять лет стоимость хинина выросла на 400%.

Хину прокляли

Однажды Мануэль заметил, что джентльмен не покинет Юнгас здоровым, пока не найдет семена «тата». Объяснять трем десяткам соплеменников свою мысль индеец не стал.

Ни одна европейская ботаническая экспедиция результата не дала. Местное население вредило ученым: индейцы-носильщики уничтожали хинные деревья, выкопанные с корнем, чтобы они погибли на новом месте. Семена подвергались обработке, чтобы сократить их всхожесть. Ценные семена подменивались простыми, именно по этой причине хинное дерево, произрастающее на Яве и в Индии, имеет не более двух процентов хинина.

В Бандунге, поросшим в одно время плантациями хинного дерева, впоследствии появились кусты чая, а сама хинная культура осталась лишь в Конго, Замбии и Кении, где её разводят для дальнейшего производства тоника. Правда, на галапагосских островах и Гавайях хинному дереву удалось вытеснить местные растения.

Ленджер был удивлен, он поинтересовался, почему индейцы стремятся защитить интересы страны, которая ради них не делает ничего, даже не пытается прекратить вырубание ценных деревьев «тата». На что Мануэль заметил: хинное дерево с иезуитских времен относят к деревьям магическим, связанным с потусторонним миром. Если удастся развести «тата» на других территориях, то обиженные деревья навсегда уйдут из Боливии, лишив каскарильеро заработка. Надо заметить, что Мануэль имел иную точку зрения, но избавиться от суеверия было невозможно.

Леджер отправил записку соотечественнику, что ему угрожает опасность в Боливии, но биологу не позволили въехать в Боливию.  Ему удалось раздобыть породы хинных деревьев в Перу, которые успешно добрались до Индии, но в результате все образцы погибли по неизвестным причинам. Маркхэм обвинил во всем садовника ботанического сада, несмотря на то, что его считали лучшим экспертом по растениям.

Акклиматизации овец в Австралии не имела успеха по финансовым соображениям.  Животные, привезенные из Америки, получили новые корма, поэтому шерсть альпаки стала толще. Овцы размножались вяло, что привело к вымиранию самок. Оставшихся самцов альпаки выкупили власти, чтобы раздать овец в сумасшедшие дома для успокоения психически больных людей.

На Яве плантации хинного дерева достигли внушительных размеров в тридцатые годы прошлого века. Леджеровскую Cinchona ledgeriana привили к более сильному красносоковому дереву Cinchonasuccirubra. В то время Ленджер получает печальное известие, что его супруга скончалась. Леджер решает обосноваться в Австралии до конца дней, находит себе новую жену и покупает ранчо. Мануэля и Сантьяго предприниматель отправляет домой. Ленджер дает им двести чилийских песо и обещает еще пятьсот, что по курсу того времени составляет сто фунтов стерлингов, но с одним условием, что Мануэль принесет не менее двадцати пяти килограммов семян дерева «тата». Ценный груз Мануэль должен был передать отцу бывшей жены в Такне, а тот в свою очередь переправить их в Австралию.

Но индеец пропал на четыре года. В Австралии умерла последняя альпаки. Леджер лишился должности госинспектора по акклиматизации и попал под следствие в виду заявления о нецелевом расходе государственных средств.

В 1865-м Леджер отправился в Перу, где нашел Мануэля. Он узнал, что на протяжении четырех лет в Боливии были сильные морозы, погубившие плоды хинного дерева. Только лето 65-го принесло долгожданную теплую погоду.

Весной индеец добыл 27 кг семян хинного дерева, за что получил в награду от Леджера сто фунтов, двух мулов, четырех ослов, постельные принадлежности и винтовку, снабженную патронами.

Бесценные семена хинного дерева проходили обработку: на протяжении двадцати дней по четыре часа в день их сушили на солнце, чтобы за время переправки по морю они не отсырели. После этого Леджер собрал посылку и отправил груз своему брату в Англию. Девять килограммов ценных семян за тридцати три фунта приобрел консул из Голландии. Он собирался разводить хинное дерево на территориях голландских колоний на острове Ява. Столько же семян купил индийский фермер. Цена сделки — пятьдесят фунтов. Оставшиеся девять килограммов семян хинного дерева были высланы в Австралию, за что Ленджер получил в качестве благодарности чек на сто фунтов.

Дальнейшая судьба австралийских семян неизвестна. Но в Индии вырастить дерево хинны не удалось из-за неподходящих климатических условий, зато на Яве порода ценного дерева прижилась. Около двадцати тысяч семян Леджера дали ростки на острове. Из них выросло свыше двенадцати тысяч деревьев. Спустя семь лет хинное дерево на Яве зацвело белыми цветами. Стало очевидно: это и была та самая порода «тата». Когда первый урожай был собран, в двухстах шестидесяти килограммах хинного дерева оказалось от восьми до тринадцати процентов хинны.

Леджер убедился в том, что Мануэль не обманщик и попросил его привезти еще немного семян. Но верному слуге суждено было добраться лишь до боливийского города Коройко. Коррехидор арестовал его и отправил на три недели в тюрьму. Все это время несчастного подвергали пыткам, морили голодом и не давали пить. В конце концов слуга Ленджера признался, на кого он работает.

Имущество Мануэля было конфисковано: индеец лишился мулов, ослов и одеял и, спустя 7 дней, скончался от тяжелых травм. Леджеру пришлось выплачивать его сыновьям и вдове пенсию в размере десяти фунтов ежемесячно, пока он сам не остался без гроша в кармане. Голландцы научились собрать свыше 124 тонн коры хинного дерева за год, что приносило прибыль в размере 1 миллиона фунтов ежегодно. Впоследствии Бандунг, город, рядом с которым были разбиты плантации, превратился в мегаполис. Власти построили железную дорогу, соединившую населенный пункт с морем. Так как в ценной породе хинного дерева был высокий процент хинина, голландцы избавились от конкурентов и начали поставлять на рынок свыше девяноста процентов всей хины в мире. Несмотря на то, что цены упали примерно в десять раз и хинин мог получить любой желающий, спрос все равно был огромный, поэтому прибыли держались на высоком уровне.

Леджер решил напомнить голландцам о себе в 81-м году, и те выслали ему сто фунтов. Предприниматель приобрел скромную ферму в Австралии. В это время срок давности его «преступлениям» истек, так что Ленджер оборачивался как мог до 1891-го, когда банк, где хранились все средства, обанкротился. Предприниматель продал мебель, заложил ферму, но в конце 19-го века, боясь оказаться в работном доме, вновь заявил голландцам о себе. Ему выделили скромную пенсию, такую маленькую, что, когда в 1905 году Ленджер скончался, его имущество было оценено всего в два фунта.

Чарльза Ленджера похоронили в безымянной могиле — на территории, принадлежавшей семье его супруги, между шурином и золовкой. Ни слова о Леджере на могильной плите. О том, что здесь покоится тело известного человека, можно удостовериться, прочитав запись в кладбищенском журнале.

Когда в 1986 году Габриэле Грамиччиа, известный маляриолог, решил написать биографию человека, давшему миру хинин, ему стоило больших усилий разыскать его последнее пристанище. Грамиччиа обратился к голландцам, которые выделили средства, чтобы привести могилу Ленджера в порядок. Сегодня здесь установлен скромных размеров белый камень с выбитой надписью — «Чарльз Леджер (1818-1905) Он дал миру хинин».